Анна Силаева
для Русской службы Би-би-си, Харьков
По уголовной статье, введенной российскими законодателями летом 2014 года, за участие в акциях протеста Ионову грозило до пяти лет тюрьмы
Бежавший на Украину 76-летний гражданский активист Владимир Ионов, которого в России обвиняют в нарушении правил проведения массовых мероприятий, рассказал Би-би-си об обстоятельствах своего побега.
В Харькове Владимир Ионов со спутницей, Ольгой Браун, остановились у друзей - в многоэтажке на окраине города. Дом стоит буквально на окружной, и с 16 этажа видно далеко на север - до России отсюда 30 км.
Границу Владимир пересек нелегально: на время уголовного преследования он дал подписку о невыезде.
Мы едем в такси на центральную площадь города, где у Владимира Ионова назначена встреча с журналистами центральных украинских каналов. Внимание прессы паре и льстит, и смущает. Владимир подчеркивает: "Я – рядовой активист, один из тысяч участников протестных акций. Вот ребята, которые стоят на мосту Немцова день и ночь, - они настоящие герои".
Дорогу в Харьков пара называет изнурительной и физически, и эмоционально: из Белгорода 76-летний российский активист пробирался в соседнюю страну "по зеленке", то есть пешком. Подробностей перехода Владимир предпочитает не раскрывать, говорит только, что был с ним Сусанин, имея в виду проводника, который провел его через границу контрабандистскими тропами.
Би-би-си: Когда вы приняли решение бежать?
Владимир Ионов: Оно было спонтанное. Мы видели на суде над Ильдаром Дадиным, как с ним обращаются. И я понимал, что меня ждет, и был готов к этому…
Ольга Браун: А я – не готова.
Би-би-си: Когда Дадин получил три года, вы поняли, что угроза реальна?
В.И.: Да нет, я сразу понимал. Я ведь выходил с плакатами на улицы, осознавая угрозу. Потому и выходил, чтобы что-то изменить. Хотя, конечно, это громко сказано. Но когда я увидел Олину реакцию, я понял, что ее просто не хватит.
Би-би-си: Вы были в зале суда во время приговора Ильдару Дадину?
В.И.: Нет, мы не попали, там не все смогли попасть, а мы еще немного опоздали. Но мы были на улице, у входа.
Би-би-си: Вы как-то готовили побег? Продумывали, собирались?
В.И.: Нет, конечно. Спонтанно собрались, схватили, что попалось. Половину забыли. Потому что надвигался суд...
Би-би-си: А когда следующее заседание?
В.И.: А вот сегодня, как раз сейчас.
О.Б.: И вот сейчас ему бы браслет надели…
В.И.: Ничего бы не надели, но вы видите, реакция Олина такая, что у нее не хватит здоровья это все переживать… Да, наверное, сейчас я бы произносил последнее слово.
Би-би-си: Что бы вы сказали?
В.И.: Я бы сказал, что 98 лет назад моя Россия потерпела страшную катастрофу: власть в России взяли уголовники, преступники. И они до сих находятся у власти…
Би-би-си: Вину бы не признали?
В.И.: Нет, ну что вы. Не чувствую я за собой никакой вины.
Би-би-си: Из России вы не могли выехать официально из-за подписки, в Украину не могли въехать официально, потому что у вас нет загранпаспорта. Поэтому границу вам пришлось переходить нелегально?
В.И.: Да, и это было непросто. Промок насквозь, ботинки, ноги промочил. Весь был в репьях. Вот еще не до конца отчистился (трет рукав куртки). Я даже не могу сейчас сказать, сколько времени занял переход: может быть, час, может, минут 40. И бежать приходилось, и в быстром темпе идти. И главное, не видишь, куда наступаешь. Но зато по ту сторону меня ожидал приз (прижимает к себе Ольгу).
О.Б.: Мы из Белгорода выехали вместе, а потом, уже почти на границе, расстались. Я пересекла официально, а он "пошел погулять". И заблудился, как порядочный зеленый человечек. И оказался в Украине.
Владимир Ионов
Image caption
По первым ощущениям Ионова в Харькове, народ там живёт доброжелательный
Би-би-си: Вы отдохнули?
О.Б.: Немного. Конечно, мы очень нервничали, чтобы ничего не произошло. Это было не просто тяжело, а реально опасно. Я ведь его украла с больничной койки: он лежал с сердцем, у него была стенокардия нестабильная. Это не шутки, это может привести к инфаркту. А еще врачей терроризировал суд, я смотрю: они какие-то дерганные.
В.И.: Запрашивали все время, когда меня выпишут. Требовали буквально.
О.Б.: "Скорее-скорее!" И врач не знал уже, что делать. А им не терпелось скорее осудить. И я поняла, что дело крепко пахнет керосином. И стала собирать вещи…
В.И.: Им, видимо, хотелось до конца года закрыть это дело.
О.Б.: Я думаю, что эти мерзавцы перекрестились, когда мы уехали. Потому что посадить в тюрьму в 76 лет - это непристойно. А не посадить они не могут, у них программа такая людоедская.
Би-би-си: Украина для вас конечная цель? Или вы ее рассматриваете как перевалочный пункт?
О.Б.: Мы думали об этом, еще окончательно не решили. Но Украина все-таки родная. А все остальное – чужое.
В.И.: И с Россией рядом! В случае чего.
О.Б.: Понимаете, мы же в общем сопротивлении. И хотим сопротивляться дальше. Просто из тюрьмы это делать невозможно. И я не хочу, чтобы его в тюрьму посадили. А его бы посадили! Он бы вышел наверняка на очередной протест. И это был бы уже не условный, а реальный срок. Это же сумасшествие. Они же осудили Ивана Непомнящих за то, что он был на Болотной площади в 2012 году. Вспомнили! И он теперь пойдет по этапу. Это за гранью, то, что происходит.
Би-би-си: А чем заниматься здесь будете?
О.Б.: Мы в любом случае найдем себе занятие. Я буду хоть сети плести, мне все равно. Я предподаватель английского, может быть, найду учеников. Я могу работать в издательстве – редактором, корректором.
В.И.: Здесь, в Украине, есть российское посольство, консульства. И я вполне могу по-прежнему выходить с пикетами. Руки-то чешутся.
Би-би-си: Какое впечатление произвел Харьков?
В.И.: Мы тут совсем немного, второй день. И города еще толком не видели. Но по ощущениям – народ доброжелательный и не напряженный. Несмотря даже на войну.
Би-би-си: Конечно, после огромного мегаполиса Харьков может показаться тихим, провинциальным.
В.И.: Да, но там люди боятся. Боятся! Я стою с плакатом в своей стране. А меня спрашивают, не страшно ли мне.
Би-би-си: Вы называете себя рядовым участником протестного движения в России.
В.И.: Да, совершенно верно. Просто случайно так получилось, что я оказался с плакатами на снимках и на видеозаписи.
Би-би-си: Вас "зафиксировали".
В.И.: Да-да. Я просто один из многих-многих. Вот на Немцовом мосту стоят настоящие герои. Ребята день и ночь охраняют это место, которое стало достопримечательным, мемориальным. И люди, которые день и ночь там, – вот они герои.
Би-би-си: Когда вы впервые вышли? В 2012 году?
В.И.: Нет, что вы! Много раньше. Я еще против советской власти "возникал". Я в психушке просидел 11 дней. Это было, кажется, уже при Андропове. Нет, еще Брежнев был. Меня тогда продержали 11 суток и поставили на учет. А недавно я узнал, что таких, как я, было 800 тысяч. Ставили на учет, а в случае следующего выступления или выхода – "псих". Так искалечили Валерию Ильиничну Новодворскую. А я испугался, уехал под Рязань кочегарить. А уже с плакатами как-то случайно начал, это был или 2007 или 2008 год. Ну а как еще выразить свое мнение, без оружия?
Би-би-си: А что написано было?
В.И.: На самом первом плакате? Мы тогда должны были встречаться на Пушкинской, все наши "вожди" тогдашние: Каспаров, Лимонов, Немцов тогда еще… А подойти к ним невозможно, все было в милиции. Всё! Такого количества я никогда не видел. И меня это так возмутило. Я лист А1 в четыре раза сложил и написал: "Много милиции, но Милошевичу это не помогло". И вот с этим плакатом и пошел. На Пушкинской не смог пройти, поехал на Тургеневскую, там были наши. И с этим плакатиком, который четвертушка от листа ватмана, стоял. А там цепь ОМОНа. Простоял несколько минут, какой-то офицерский чин: "Этого взять!" И меня в автозак. Это первый был такой опыт. Я уже потом в интернете нашел этот кадр. Нас тогда просто отпустили, это еще были немного другие времена. А потом, когда я стал писать плакаты против Путина – уже реакция была другая. На имя Путина реагировали нервно.
Би-би-си: Тексты какие были?
В.И.: "Путин есть, ума не надо", "Путин, жуй сопли, а не Конституцию" (это его выражение – "жевать сопли"), "Шариков жив и Путиным работает", "Путин – наше всё, не считая Кадырова". Их столько было!
Би-би-си: И всё это предъявлено вам в суде?
В.И.: Да, эпизодов там море, плакатов тоже масса. Но по закону, их так называемому закону, достаточно 3-4 эпизодов. Они выбрали самые, с их точки зрения… За плакат "Нет путинскому кривосудию" во время процесса над Ходорковским мне пришлось заплатить 20 тысяч рублей. Я бы не платил, но близкие надавили, заставили, потому что милиция приходила, нервы мотала. Вообще, власть и милиция в России ведут себя безобразно. Но удивительно, что при этом люди, мои земляки, подходят ко мне и говорят: "Вам пенсию дают, а вы тут стоите. Ну, что это такое?". Я говорю: "Как это так?! Наоборот, это мы содержим Путина".
________________________________________
Во время разговора Ольга несколько раз плачет, пряча лицо на плече у Владимира. На центральной площади Харькова пара заходит в палатку, где собирают помощь украинской армии, долго рассматривает стенды с фотографиями. На одном из них снимок Бориса Немцова, рядом – портреты четырех человек, погибших в результате теракта возле харьковского Дворца спорта 22 февраля 2015 года.
Узнав Ионова, девушка-активистка одевает ему на руку кожаный браслет с написью "Разом з Україною" (Вместе с Украиной), и Ольга плачет, уже не скрывая слез.
Рассказывает, как вместе с единомышленниками по мере сил, с небольшой преподавательской зарплаты, поддерживала Майдан, а затем АТО на востоке Украины. "Ваш уровень свободы для нас – это что-то феерическое. Хотя да, я знаю, что здесь проблем – море. Но люди, здесь другие люди".
Через несколько дней Владимир Ионов уедет в Киев. В столице Украины он намерен обратиться в миграционную службу за статусом политического беженца. Легализовавшись в стране, пара планирует пожениться и пойти на курсы украинского языка.
http://www.bbc.com/russian/international/2015/12/151225_ionov_interview
