Томас Джефферсон продолжает импонировать больше отечественных современников
Если люди позволят государству решать, что им кушать и какие лекарства принимать то тела их вскоре будут в таком же печально состояние, что и души живущих под гнётом тирании.
В большинстве своем люди более склонны страдать, чем бороться, дабы устранить причину страданий.
Вводить законы, противоречащие законам природы, — значит порождать преступления, чтобы потом их наказывать.
Выбирать себе правительство вправе лишь тот народ, который постоянно находится в курсе происходящего.
Для общества бунт — вещь не менее полезная, чем гроза для природы… Это лекарство, необходимое для здоровья правительства.
Забота о человеческой жизни и счастье, а не об их разрушении, — это первая и единственно законная задача хорошего правительства.
Инакомыслие – это высшая форма патриотизма.
Моя родина — там, где есть свобода.
Ни одно правительство не должно обходиться без резкой критики в свою сторону, и там, где есть свобода печати, эта критика всегда будет.
Ничто так не способствует процветанию, могуществу и счастью нации, как образование.
Проповедью должны быть наши жизни, а не наши слова.
Всякий раз, когда я вспоминаю о том, что Господь справедлив, я дрожу за свою страну.
Дерево свободы нужно поливать время от времени кровью патриотов и тиранов, это для него естественное удобрение.
Любое государство деградирует, если оно вверено лишь правителям народа. Только сам народ является надежным хранителем власти и народа.
Бессмысленные высказывания нужно высмеивать. Прежде чем за дело может взяться ум, мысль необходимо чётко сформулировать; но ни у кого никогда не было чёткого определения Троицы. Это просто абракадабра шарлатанов, именующих себя священниками Иисусовыми.[3] — в критике кальвинизма
Разговор о нематериальном существовании — это разговор ни о чём. Говорить, что человеческая душа, ангелы, бог — нематериальны, то же самое, что признавать, что они — ничто, что нет ни бога, ни ангелов, ни души. Я не могу мыслить по-другому… не погрязая в бездне беспочвенных мечтаний и фантазий. Меня достаточно устраивает и занимает реальность, чтобы мучиться и беспокоиться по поводу вещей, которые, может, и существуют, но о существовании которых у меня нет сведений.[3]
Христианство — самая извращённая система из всех, с которыми сталкивалось человечество.[3]
Если вы придёте к выводу, что Бога нет, то побуждением к добродетели будут для Вас сопряжённые с добродетельными поступками радость и удовольствие, а также любовь людей, которой они Вам ответят».[3]
— письмо Питеру Кару (племяннику), 1787[4]
Стряхните с себя все страхи и угодливые предрассудки, перед которыми по-рабски пресмыкаются слабые умы. Пусть руководит Вами разум, поверяйте ему каждый факт, каждую мысль. Не бойтесь поставить под сомнение само существование Бога, ибо если Он есть, то ему более придётся по душе свет разума, нежели слепой страх.[3]
— письмо Питеру Кару[4]
Наступит время, когда таинственное зарождение Иисуса от сверхъестественного существа в чреве девственницы будет восприниматься в одном ряду с мифом о зарождении Минервы в голове Юпитера.[5]
— письмо Джону Адамсу
Подобно тому как ведьм приводят в ужас первые признаки рассвета, священники различных сект страшатся достижений науки, злобно косясь на роковую обличительницу, сулящую крах кормивших их хитроумных уловок.[6]