b_n_e (b_n_e) wrote,
b_n_e
b_n_e

Category:

О смене "раба на галере" в ходе переправы

22 марта 2019, 21:05 12937
Почему в России так сложно поменять вождя
Нескончаемые споры о том, когда и как Путин перестанет править, упираются вовсе не в отсутствие заграничных примеров.
Автократия по-казахстански, по-сингапурски и даже по-китайски для наших властей слишком расчетлива, трудоемка и миролюбива.
Сергей Шелин Обозреватель ИА «Росбалт»

Назарбаевское отречение от власти, успевшее вызвать столько похвал в адрес экс-президента Казахстана и подмигиваний в сторону Путина, оказалось не просто преувеличенным, а вообще не имевшим место. Просто восьмидесятилетний правитель решил, что пора уже заняться оформлением преемничества, и переместился на позицию, которую заранее подготовил, чтобы полностью контролировать этот процесс.

По вполне правдоподобной оценке Григория Голосова, законодательная подготовка именно к такому сценарию началась еще в 2007-м: «Уже тогда Назарбаев принял стратегическое решение о том, что он не будет оставаться президентом до конца дней своих».

Сможет ли престарелый Елбасы осуществить свой план до конца — второй вопрос. Но уже сегодня ясно, что эта кропотливая многолетняя работа мало похожа на фирменные путинские импровизации. Однако о наших делах чуть позже, а сначала — о том, так ли грандиозны трудности, якобы возникающие при замене одного автократа другим.

История постсоветских стран показывает, что там, где есть автократия, замена обожествляемого вождя, пусть даже внезапно умершего и не сумевшего узаконить преемника, проходит быстро и легко. И чем увереннее царил правитель, тем легче. Назарбаевская предусмотрительность критически важна только для узкого круга лиц, замкнутых на его предполагаемого сменщика (вариант: сменщицу), но никак не для Казахстана в целом. А по общему правилу автократ может вообще ничего не предусматривать и при этом сойти со сцены без вреда для большинства своих подданных.

Не было на бывших советских землях более сакрального диктатора, чем Сапармурат Туркменбаши Великий. Но в 2006-м его не стало, а Туркменистан живет как жил. Разве что золотую статую сняли. А следующий глава государства, не предвиденный своим предшественником, уже трижды успешно избирался президентом и в последний раз, в 2017-м, набрал солидные 98% голосов.

Жизнь продолжается и в Узбекистане, хотя Ислам Каримов, умерший в 2016-м, не намечал Шавката Мирзиеева своим наследником. Тамошний режим прекрасно себя чувствует и даже, говорят, подобрел к подданным.

Вернемся к нам. Откуда столько споров о так называемом транзите? Зачем такая спешка? Нынешних назарбаевских лет Путин достигнет только в 2030-м. Правда, приводимый часто в пример Ли Куан Ю формально перестал быть первым лицом всего в шестьдесят семь. Но ведь затем он вместе с сыном курировал сингапурских силовиков еще полтора десятка лет, и только в глубокой старости отправил в отставку зицпремьера и окончательно передал наследнику власть.
А другой канонический правитель, Дэн Сяопин, держал бразды почти до девяноста лет. Его ошибочно называют неофициальной фигурой, опиравшейся якобы лишь на авторитет, хотя в 1980-е он был верховным главнокомандующим (председателем двух высших военных советов, государственного и партийного) и поэтапно сложил полномочия только к началу 1990-х.

Законодательной базы для преемничества в России сейчас нет, но ведь у Владимира Путина впереди полно времени, чтобы ею обзавестись. То, что по правилам надо будет в 2024-м оставить президентский пост, не выглядит такой уж помехой. Правила можно переписать, отменив лимит на число сроков или придумав должность с полномочиями пошире президентских.

Почему же тогда столько нервозности и откуда берутся утечки, вроде недавней блумберговской, о том, будто в Кремле в качестве способов организации нового рабочего места для вождя всерьез обсуждают какие-то забубенные авантюры — например, поглощение Белоруссии?

Если отбросить рассуждения о несуществующем стремлении белорусов стать россиянами, о мнимых грезах россиян заполучить Белоруссию и о выдуманной готовности минского режима исчезнуть, то останется план принудительного присоединения соседней страны. И неважно, прямого или под прикрытием какого-то союзного слияния. Никто ведь не увидит разницы. Этот проект давно лежит в запасниках. Время от времени его приоткрывают публике, но пока не пускают в ход по причине остаточного понимания, насколько он опасен и дорогостоящ.

Смежный план — расчленения Казахстана — опасен ничуть не меньше, хотя и по-другому. Стараниями Назарбаева дерусификация зашла там довольно далеко, но в нескольких приграничных областях еще есть русское большинство, которое теоретически могло бы откликнуться на зов. Однако без санкции Китая этот проект предельно рискован или, пожалуй, уже просто невозможен. А китайское дозволение, если допустить, что оно вообще может быть дано, означало бы превращение Москвы в открытого вассала Пекина.

иТо, что две эти головокружительные авантюры, способные перевернуть все вверх дном, обсуждаются у нас в качестве таких же правдоподобных способов переоформления власти Путина, как и нехитрая процедура нурсултанизации российских законов, подводит к вопросу: чем путинская Россия так отличается от назарбаевского Казахстана?

Наша держава отличается от прочих, тут упомянутых, в двух взаимосвязанных пунктах.

Во-первых, все названные здесь государства, от Казахстана и Туркменистана до Сингапура и Китая, являются прочно стоящими на ногах автократиями, которые не спрашивают народ о порядке передачи власти от одной персоны к другой. А если спрашивают, то заранее уверены в положительном ответе. Поэтому смена первых лиц у них — дело сугубо верхушечное.

У нас же это не совсем так. В 2011-м возвращение официальной власти от Медведева обратно к Путину вызвало национальный кризис, память о котором стала для нашего руководящего круга незаживающей раной. Поэтому предпринимать что-нибудь во вкусе Назарбаева или Ли Куан Ю — в их глазах начинание довольно опасное, успеха не гарантирующее. Особенно сейчас, когда народное доверие к режиму и без того ослабло.

А во-вторых, раз пустившись в авантюры, как-то психологически легче ввязываться в новые. Ни в Казахстане, ни в Китае верхушки не самовыражаются путем территориальной экспансии и борьбы с внешним миром. Их лозунги — быстрое развитие, деловые отношения с Западом и Востоком, привлечение отовсюду технологий и капиталов и прочие более или менее спокойные занятия. Их стратегия — не быть изгоями, не подпадать под санкции, ни с кем слишком сильно не враждовать. Автократы-то автократы, но приучили ближних и дальних, что с ними можно иметь дело.


Наши вожди приучили себя и весь мир совершенно к другому. Который год живут в осаде, со всеми в ссоре, самовыражаются на внешних фронтах. В их оптике какой-нибудь очередной скандал всемирного масштаба — может быть, даже более понятный и простой способ продлить власть правителя, чем вся эта кропотливая назарбаевщина.

Вот что значит срединное положение между Западом и Востоком. Демократию не приемлют категорически и видят разве что в кошмарных снах. А автократия по-казахстански, по-сингапурски и даже по-китайски для них слишком расчетлива, трудоемка и миролюбива.

Сергей Шелин
https://www.rosbalt.ru/blogs/2019/03/22/1771192.html
Subscribe

  • Искать (друзей или врагов) ?

    Пожалуйста,— добавил президент Индонезии,— не надо пытаться читать между строк. Знаете, иногда политологи пытаются что-то такое вычитать между…

  • Очаровательное МЫ

    На открывшемся Петербургском экономическом форуме предлагают комплексные обеды — можно за 12 тысяч на одного, можно, как пишет «деловая» пресса,…

  • Оформляя миропорядок?

    «Действительно, кроме Сум под подконтрольную зону, попадает еще и Харьков. Это города, которые были заселены русскоязычным населением испокон…

  • Post a new comment

    Error

    default userpic

    Your reply will be screened

    Your IP address will be recorded 

    When you submit the form an invisible reCAPTCHA check will be performed.
    You must follow the Privacy Policy and Google Terms of use.
  • 6 comments