«Культура — главный источник российской мягкой силы»
Профессор Гарварда Джозеф Най–младший — о новой холодной войне и месте РФ в современном миропорядке
Екатерина Постникова
Надежда Алешкина
Вы — автор концепции мягкой силы (Soft Power), согласно которой один из инструментов влияния державы — ее образ. Какие страны, по-вашему, наиболее успешны в ее применении?
— Рейтинг, который, на мой взгляд, заслуживает доверия, — The Soft Power 30. Его возглавляют в основном демократические европейские государства (Великобритания, Франция, Германия). Какое-то время первую строчку занимали США, однако с приходом Дональда Трампа они утратили свои позиции в этом списке. Россия также входит в этот список и занимает там 28-е место.
Мягкая сила страны напрямую зависит от ее привлекательности, которая зиждется на ее культуре, ценностях и их реализации, а также на политике государства — насколько в мире ее воспринимают законной. Зачастую мягкая сила хорошо развита у маленьких стран — посмотрите, например, на Норвегию или Сингапур.
— А как с мягкой силой обстоят дела у России?
— У вас очень привлекательная традиционная культура: вспомним хотя бы русскую литературу, музыку, изобразительное искусство — в глазах других народов это выглядит очень ярко. И в целом можно сказать, что культура — главный источник российской мягкой силы.
Большой резерв для такого воздействия находится и на пространстве ближнего зарубежья, в странах, что когда-то входили в СССР и где живет русскоязычное население — люди, работающие в Москве и получившие в России высшее образование.
Однако если говорить о привлекательности российской политической системы, то я не думаю, что достаточный запас мягкого воздействия России концентрируется здесь. Таким образом, исходя из международных опросов общественного мнения, преимущества России лежат в ее культуре.
— Как вы измеряете эффект, который производит мягкая сила?
— Здесь надо рассматривать каждый случай в отдельности и анализировать, изменилось ли что-то после мягкого воздействия. Например, в 2003 году Мексика участвовала в Совете Безопасности ООН, и Джордж Буш – младший хотел, чтобы Висенте Фокс (президент Мексики. — «Известия») поддержал ввод войск в Ирак. Однако политика США оказалась настолько непопулярной, что даже ближайший союзник Вашингтона отказал ему в поддержке. Это типичный пример того, как провал мягкой силы подрывает действие силы жесткой.
— Вы также разработали термин «умная сила (Smart Power)». Чем он отличается от Soft Power и какая из стран ведет себя «умнее» остальных?
— Я разработал эту концепцию потому, что некоторые начали говорить, будто бы для укрепления своих позиций стране достаточно одной мягкой силы. Однако это совсем не так. Ведь сила — это умение добиваться от других желаемого результата, и для этого существует несколько способов: принуждение, вознаграждение или собственная привлекательность, когда другие акторы начинают хотеть того же, что хочет держава.
Я говорил о том, что люди уделяют недостаточно внимания последнему пункту, но не отрицал необходимости первых двух. Ведь чем привлекательнее страна, тем меньше ей надо тратить ресурсов на жесткие методы воздействия.
Умная сила начинается тогда, когда страны наиболее грамотно сочетают все три подхода. Однако иногда случаются ситуации, когда принуждение — безальтернативный вариант. Например, если мы говорим про Осаму бен Ладена или ИГИЛ (террористическая организация, запрещена в России. — «Известия»), то вряд ли вы бы хотели сделать для них привлекательными российские или западноевропейские ценности. Порой, если актор использует насильственные методы, ему необходимо отвечать тем же.
...
— Скоро выйдет ваша новая книга Do Morals Matter («Имеет ли значение этика»). Можете кратко пояснить, насколько важна этика в международных отношениях?
Патриарх американской политики сыграл важную роль в отношениях с СССР и Россией
— Я решил написать об этом потому, что, согласно общепринятой точке зрения, государства руководствуются лишь национальными интересами. В книге я анализирую фигуры 14 президентов США после Второй мировой войны. В каждом случае я задавался вопросом, имело ли значение то, что они думали в плане морали. Я рассматривал их в трех аспектах: с точки зрения намерений, методов и последствий — насколько эти измерения соответствовали друг другу в каждом случае.
— И кто из 14 президентов оказался наиболее «моральным»?
— Я бы назвал Джорджа Буша – старшего. Он выступал не так громко, как, например, Рональд Рейган или Джон Кеннеди. Однако отстаивал стабильность, справедливость и хотел быть уверенным, что в случае перемен социальный разрыв не приведет к человеческим жертвам. По иронии судьбы в годы политической борьбы во время президентской гонки я выступал на стороне его противника — Майкла Дукакиса. Однако, работая над книгой, я пришел к выводу, что по всем показателям Джордж Буш – старший всё же оказался на передовых позициях.
— А Дональд Трамп в ваше представление о моральном политике не входит?
— К сожалению, в моей книге Трамп выглядит не так хорошо — мне бы хотелось, чтобы для своей страны он делал больше. Он говорит: «America First», однако не ставит свою страну на первое место. Его принцип действует лишь на краткосрочную перспективу, не учитывает интересы других стран и выступает в значении «Я выше тебя». Проблема еще и в том, что он очень много врет, когда продвигает этот принцип. The Washington Post и The New York Times провели фактчекинг и пришли к выводу: в истории США ни один президент не врал столько, сколько Дональд Трамп.
https://iz.ru/927134/ekaterina-postnikova-nadezhda-aleshkina/kultura-glavnyi-istochnik-rossiiskoi-miagkoi-sily?utm_source=mail_json