Конституция и транзит - в чем нас попытаются мочить?

Михаил Соколов: Всезнающий и близкий к кругам всяким Сергей Марков пишет по поводу Дня Конституции, что Конституцию будут все-таки менять, видимо, к 2024 году. Во-первых, "четко закрепят социально-экономические права людей". Возможно уберут "социальное государство" на самом деле, а про права что-нибудь еще напишут. Второе: "Надо четко закрепить приоритет закона России над решениями международных организаций".

Вот, пожалуйста, то, что пока еще может использовать Нечаев и его партия. Каков ваш прогноз, будут ли они корректировать Конституцию, в частности, чтобы, например, Путину остаться у власти после 2024 года, там же всего несколько слов надо поправить?

Георгий Сатаров: Я подозреваю, что они не рискнут на это пойти. Скорее всего они просто вспомнят свой страх начала 2012 года, когда произошло нечто потрясающее, неожиданное, когда вроде бы Конституцию не меняли, подумаешь, два тела обменялись названиями, больше ничего. Народ начал возмущаться, массовые протесты и прочее, даже, боже мой, вынуждены были сесть за стол переговоров с ними. Чем потом кончилось? Ничем.

Можно вспомнить, какую волну протеста это тогда вызвало, вспомнить в том числе нынешние лето и осень и так далее, представить себе, что это может нарастать в том числе по той простой причине, что проходят биологические процессы помимо политических, отражение чего мы видим в судах и на улице. Просто приходит новое поколение, которому как-то западло жить таким образом. Надо понимать, что для того, чтобы поменять ситуацию в стране, не нужно 85% голосующих в социологических опросах, для этого надо несколько процентов.

Михаил Соколов: Вы не исключаете возможности корректировки Конституции, чтобы Путина пустить на следующий срок в 2024 году. Потому что будет ухудшаться социально-экономическая ситуация или другого кандидата невозможно найти?

Андрей Нечаев: Я не верю в транзит власти, потому что это не прошлая ситуация, когда просто и возраст другой, Дмитрию Анатольевичу просто дали погреть кресло.

Михаил Соколов: Можно еще раз погреть.

Андрей Нечаев: Владимир Владимирович стал уже гораздо стар, уже можно не вернуться. С другой стороны я уверен, что где-то у него в подкорке стоит призрак Милошевича и других югославских руководителей с Гаагой. Он не может этот вариант для себя исключить. Тем более, что западная юридическая машина очень медлительная, очень ржавая, нерасторопная, но когда она начинает ехать – это как бетоноукладчик. Моя личная оценка, что скорее Путин останется, чем будет придуман какой-то вариант преемничества и так далее. Просто потому, что сейчас, если он это свое кресло отдаст, то он уже отдаст его навсегда, а дальше возникают разнообразные риски, в зависимости от того, какая команда сформируется вокруг преемника и как они там будут вести себя с Западом и так далее.

Мне кажется, что он не уйдет. Какая это будет конструкция, новое союзное государство, проще всего, конечно, с Белоруссией, но может быть с Киргизией – это уже дело техники. Либо это будет по просьбе подавляющей части населения изменения в нашу Конституцию, которая разрешит по-другому трактовать второй срок, двойной срок и так далее. Мне кажется, что политическое развитие пойдет в эту сторону.

Михаил Соколов: Как экономист, что вы скажете о том, что делается с бюджетом? Вы, наверное, видели на следующий год – большие резервы опять выделяются, национальные проекты, увеличение финансирования МВД, всяких силовых структур, Росгвардии и так далее.

Андрей Нечаев: Об этом бы я с удовольствием все передачу поговорил, как гораздо более близкую мне тему. У нас парадоксальная ситуация. У нас близкое к идеальному состояние финансов и в целом макроэкономическая ситуация. 543 миллиарда долларов золотовалютные резервы, они впервые за длительный промежуток времени превысили госдолг, 83 триллиона к концу года будет Фонд национального благосостояния, полтора триллиона профицит бюджета.

В следующие три года бюджет тоже профицитный. При этом 6 лет падают реальные доходы населения. Сейчас говорят, что рост ВВП будет не 1%, как все ожидали, а 1,3%. Никакой разницы, не решает никакой проблемы. Это и отставание от стран-конкурентов, и невозможность решения тех острых социальных проблем, которые есть у страны. Это такое прозябание в болоте.

Я для себя могу это объяснить, наверное, одним-единственным. Во-первых, это, конечно, страх перед тем, что санкции могут быть ужесточены. Второе, видимо, страх перед надвигающейся рецессией мировой экономики, которую предсказывают все эксперты, я абсолютно с ними согласен. Там вопрос, будет это в первой половине года или во второй, во многом будет зависеть от того, как будут складываться отношения США и Китая в рамках торговой войны, не начнется ли по китайскому сценарию торговая война между США и ЕС.

Понятно, что мы со своей сырьевой ориентацией экономики в условиях мировой рецессии очень уязвимы. Видимо, финансовые власти от этого страхуются, поэтому проводят такую сверхконсервативную, сверхжесткую бюджетную политику. Это единственное рациональное объяснение, которое я для себя могу найти. Явно разменивая благостное состояние госфинансов на экономический рост и на повышение уровня жизни. Поскольку публика не протестует.

Михаил Соколов: Протестует, в Москве протестовала.

Андрей Нечаев: Протестовала по политическим соображениям. Всерьез протестуют по мусорной проблеме, по многим экологическим проблемам, всерьез протестов, связанных с шестилетним падением уровня жизни не было. Я понимаю, почему это происходит. Это, конечно, не ситуация конца СССР, когда, извините, жрать было нечего значительной части этого самого СССР, тотальный дефицит товаров, поэтому требования демократизации страны меньшинства сливались с экономическим протестом со стороны большинства.

Сейчас ситуация гораздо лучше, давайте смотреть на вещи объективно. Подавляющая часть населения пока пытается адаптироваться, они с сыра переходят на сырный продукт. У них нет времени для протеста, они ищут, как выжить. Когда уже вариантов выжить будет все меньше и меньше, возможно, мы увидим совсем другую политическую ситуацию тоже.

Михаил Соколов: Путина многие считают популистом, который подкупал население в нефтяную эпоху. Кстати, статья о социальном государстве в это время многим казалась действующей. Почему теперь он перестал заигрывать с населением и подкупать его, хотя средства на это, как считает тот же Андрей Нечаев, на самом деле есть?

Георгий Сатаров: Очень грамотный вопрос, потому что он связан с тем вопросом, который вы начали обсуждать в предыдущем эпизоде по поводу преемника Путина.

У Путина сложная ситуация в том, что ему нужно выбирать между рейтингом у населения и рейтингом у своего окружения. Путин не в состоянии в принципе принять собственное решение о том, остается ли он и в какой форме. В любом случае это решение он не в состоянии реализовать сам, а реализуется оно только его окружением. Реализует это желание Путин а его окружение или нет, зависит от рейтинга Путина у населения. Потому что функция Путина защищать своим рейтингом, находясь на месте, которое называется президентским, защищать эту вертикаль власти, которая растаскивает страну, творит черт-те что и так далее.

Путин нужен этой вертикали до тех пор, пока он в состоянии это делать, при достаточно скромных усилиях самой этой вертикали. Подумаешь, 5, 10, 15, 20% надо приписать для того, чтобы Путин остался у власти, при этом понимал, что он остался благодаря усилиям этой вертикали, а не потому, что он такой популярный. Если рейтинг Путина будет таков, что нужно будет половину населения переводить в категорию его обожателей, то с этим не справится никакая вертикаль. Поэтому у них может возникнуть побуждение, что надо менять лицо, которое выполняет эту функцию, и все, тогда приехали.

Это может произойти в любой момент в любой форме, помимо тех неприятностей, которые могут грозить со стороны общества. Поэтому вопрос о преемничестве не такой простой, и он не сводится непосредственно к Путину.

https://www.svoboda.org/a/30321748.html