АВТОР
Кусок эфира
Программа «Один» с Дмитрием Быковым
Дмитрий Быков, писатель, журналист — Очень много вопросов о том, как я отношусь к назначению нового министра культура. Пока министр культуры ничего не сделал на своем посту, я ничего об этом говорить не хочу. Можно с Андреем Архангельским солидаризироваться, мол, что мы оставляем какие-то пять процентов надежды.
Меня тревожат две вещи: во-первых, некоторые представители московской (именно московской) интеллигенции говорят о прекрасных корнях и даже я услышал несколько раз страшное слово «порода».
Мне кажется, что в XXI веке вести применительно к людям такие разговоры, – это уже даже попахивает расизмом и евгеникой. Причем здесь порода?
Я, правда, сам с точки зрения московской интеллигенции, живущей внутри Садового кольца (правда, она тоже очень неоднородна), совершенно беспородный. В прошлом нет причины нам искать большого ранга, я – интеллигенция во втором поколении. Какие-то там дворянские корни у моей четвертинки были, но это жалованное дворянство. Смешно как-то сегодня, глядя на нового министра культуры, говорить, что у нее в предках – Качалов и Любимов-переводчик. Это как-то совсем уж непристойно, мне кажется. И разговоры о породе, которые ведутся потомками в том числе советской аристократии, на девяносто процентов номенклатурной, – по-моему, скорее оскорбительны для того человека, о котором они ведутся.
И второе, что меня очень настораживает. Клики одобрения и восторга донеслись о людей, глубоко интегрированных в совместную работу с этим государством, от так называемых «деятелей культуры». Для меня выражение «деятель культуры» изначально довольно подозрительно, потому что культуру человек либо творит, то есть создает что-то новое, либо выступает менеджером, посредником, что, наверное, нужно зачем-то, но заслугой я это никак назвать не могу. Это, в общем, работа довольно примитивная и, кроме того, часто очень зависимая от духа времени.
Этих системных (как бывают «системные либералы») культуртрегеров я не одобряю в данном случае и как-то солидаризироваться с ними не хочу. Менеджер для культуры – наверное, это нужно. Но я не верю в том, что менеджер может руководить подобными процессами – съемкой фильмов, существованием музеев. То есть так же как я не верю, что менеджер может руководить образованием. Человек, ни дня не работавший в школе, не преподававший в вузе – я говорю сейчас, конечно, не о новом министре, а о нескольких предыдущих – это никуда не годится. Образованием должен рулить человек, который преподавал в школе, знает, как это бывает, как это выматывает, какие ограничения чудовищные бюрократические налагаются на учителя, и так далее.
Мне бы хотелось видеть в качестве министра просвещения не человека, который умеет распоряжаться финансовыми потоками и не человека, который контролирует написание учебников, а человека, который понимает педагогику изнутри; человека, который был директором школы или деканом факультета или ректором университета, если это большой и престижный университет; в общем, человека, который руководил реальными процессами воспитания, а не просто менеджирует, создавая те или иные видимости.
Вот так бы я сформулировал это дело.
Вы можете сказать мне, что это старомодная позиция.
А мне кажется, что старомодная позиция – это такая девяностичная позиция: на все места ставить менеджера. Потому что менеджер, как правило, с равной легкостью рулит нефтянкой, мобильной связью, воспитанием, медициной. Живого человека он не видит, он относится к человеку как к сырью, и мне кажется, что менеджерская культура достаточно уже доказала свою абсолютную мнимость, свое духовное банкротство. Но это мои частные заморочки.
Что я думаю… Вот тут тоже хороший вопрос в почте: «Может ли в наше время порядочный человек соглашаться работать в министерстве (любом) и работать в правительстве Мишустина?» Я не ставлю вопрос так жестко – «может ли порядочный человек соглашаться на то или се?».
То, что он может улучшить ситуацию при позднем Путине, – однозначно отрицательный у меня здесь ответ. Нет, не может он улучшить эту ситуацию в целом. Он, наверное, может помочь двум-трем удачным проектам осуществиться, что по нашим временам тоже немало. Меня только очень смущает определение «живой человек». «Наконец-то у нас министр живой человек».
А что имелось, интересно, в виду, когда этими же словами провожали Юрия Лужкова? Да, Лужков был коррумпированный, да, Лужков был тоталитарный, но он был живой. То, что он умел иногда, простите, сально пошутить или сплясать с другими деятелями культуры, – это не признак живизны. Мне кажется, очень живой был Мединский, – уж на что непосредственный был, на самом деле, министр.
И, кстати, нынешние плевки вслед ему меня совсем уж не вдохновляют. Именно потому, что, как кто-то написал, стал консенсусно-негативной фигурой, а я очень не люблю, когда консенсусный негатив, это всегда травля. Когда травят кого-то дурного, ничего в этом хорошего нет.
Помните, классические слова Евтушенко: «Какая редкая опала, когда в опале негодяй». Бывает, что в опале негодяй, но опала от этого не перестает быть отвратительной.
И вот когда возникает консенсусно-негативная фигура, люди испытывают эмоции очень низкие, очень низкопробные.
Это для меня, в общем, довольно отвратительно, может быть, потому что это явление– признак безделья. Травля – признак того, что классу нечего делать, нечего делать аудитории. Это неинтересно как-то, мне кажется.
https://echo.msk.ru/blog/partofair/2576429-echo/?utm_referrer=https%3A%2F%2Fzen.yandex.com