Шло время. После кризиса, крымских санкций экономика стала слабеть, люди жили все хуже, и тогда государство взялось за идеологию. Чем меньше холодильник, тем больше телевизор. Ослабевшее государство запустило руки в культуру, а что еще оставалось делать. Разруху в головах сограждан решили взять под контроль.
Идея государства оказалась до боли знакома: раньше думай о Родине, а потом о себе. Так эти люди, чудом возвысившись на рубеже веков, достигнув высшей власти, владельцы яхт, замков, недвижимости, богатейшие граждане России, но с советскими имперскими мозгами, стали возвращать нас в мир иной, где мы уже побывали, — назад в СССР.
По мере того, как слабело государство, усиливалась цензура. Остался Сталин — неоднозначная фигура, тиран, убийца, но строитель мощнейшей страны, победитель. Остались кровавые силовики от 1937 года и миллионы невинно убиенных и посаженных.
Но вот и этому пришел конец. Начали завидовать китайцам, их отношению к своей истории. Их согласию и поклонениям Мао (на 70% прав, на 30% неправ), их Тяньаньмэню. Поняли, что нужно выстроить единую и неделимую идейную цепочку государственности: от Рюрика до Путина. Что любое очернение органов власти, сомнение в них, пусть даже давно минувших лет, дискредитирует власть нынешнюю. Поэтому Сталин сейчас — эффективный менеджер, величайший из великих. Поэтому договор Молотова–Риббентропа со всеми его секретными протоколами — гениальная дипломатическая победа. Юрий Дмитриев, раскопавший тысячи останков людей, безбожно уничтоженных энкавэдэшниками, — навеки опозоренный и закрытый в тюрьме педофил, а прокуратура отказывается открыть засекреченных следователей и расстрельников.
Государственники правы: им больше ничего не остается. Чем слабее страна, тем сильнее телевизионные крики о патриотизме.
Если нет общих ценностей, страна рухнет. Вот и приходится их доставать из небытия. Но я бы хотел увидеть наш процесс над сволочами, убийцами и теми, кто посылал на смерть, подписывал протоколы, бессудно осуждал, стучал на ближних и дальних.
Две России
40 лет назад в Советском Союзе прошла московская Олимпиада-80. Хорошо помню это время. Время необыкновенного счастья.
Леонид Ильич, открывающий Олимпиаду, не приходя в сознание… нет, он был в сознании, в хорошей форме и четко прочитал по бумажке свою небольшую, но историческую речь. Блистательные героические победы наших — Сальникова, Дитятина, Варданяна, братьев Белоглазовых… Великолепный итальянец Пьетро Меннеа, гэдээровец Герд Вейссиг — быстрее, выше, сильнее! Наша великая баскетболистка Уля Семенова — 2 метра 10 сантиметров, выше всех. Закрытие, мишка на шариках, уплывающий в небо…
Но в то же самое время… Показали еще документальный фильм «Уйду я в это лето», о прощании с Владимиром Высоцким. В тот самый день, в тот самый час… Когда Москва бегала, прыгала, торжествовала, показывала товар лицом. Только маленький некролог в «Вечерней Москве», и все… Но тысячи людей у Театра на Таганке 25 июля, сразу. И тысячи — 28-го, когда хоронили. Они пришли попрощаться со своим Поэтом, и это был вызов, по нынешним временам Майдан, несанкционированный митинг.
Это и был глубинный русский народ, который власть никогда не понимала, не знала, боялась; народ, о котором пел его Поэт. Но и Олимпиаду смотрел, восхищался, гордился ей тоже народ. Другой? Да нет, тот же самый. Просто на Руси всегда было два народа, раньше, как и сейчас. Они жили параллельно, не сходились, не пересекались. Как бы две России в одной стране. Трагическое и прекрасное противоречие.
АЛЕКСАНДР МЕЛЬМАН
https://www.mk.ru/social/2020/08/04/chem-slabee-strana-tem-silnee-kriki-o-patriotizme.html