Детальное "Положение о штрафных ротах и батальонах" было издано 26 сентября 1942 года за подписью Георгия Жукова.
Сталин озаботился тем, что проштрафившиеся летчики будут использоваться не по назначению, и приказом от 4 августа 1942 года создал в воздушных армиях штрафные эскадрильи.
Командиры и комиссары от батальонного уровня и выше могли быть наказаны только по приговору военного трибунала фронта, младшие офицеры - личным приказом командира дивизии или командующего армией, рядовые - приказом командира полка.
На все командные должности в штрафных ротах и батальонах назначались обычные офицеры "из наиболее волевых и наиболее отличившихся в боях". Бывали случаи, когда в бою штрафник заменял убитого командира, но в обычной обстановке не мог командовать даже в виде исключения.
Командиры штрафных подразделений пользовались большими привилегиями в плане исчисления выслуги для присвоения очередных званий и назначения пенсии и повышенными дисциплинарными правами. Комбат приравнивался в этом смысле к командиру дивизии и мог расстреливать подчиненных на месте без суда.
Штрафные роты были гораздо многочисленнее, но сегодня об их существовании, кроме специалистов, мало кто и помнит. В массовом сознании, литературе и кинематографе закрепились "штрафные батальоны" - вероятно, потому, что офицеры, как люди образованные, оставили больше воспоминаний.
Всего за годы войны были созданы 65 штрафных батальонов и 1037 штрафных рот, через которые прошли в общей сложности 427 тыс. 910 человек (в Германии - примерно 198 тыс.).
Максимальное количество одновременно действовавших штрафных рот было зафиксировано в июле 1943 года (335). Число штрафбатов в 1944 году сократили до 11.
"Вы лучше лес рубите на гробы - В прорыв идут штрафные батальоны!"
Стандартный срок наказания составлял три месяца. После этого военнослужащий возвращался в обычные части с восстановлением в звании, наградах и правах. Но шансы на выживание были мизерны: штрафников использовали на самых опасных участках. В приказе № 227 так и говорилось: "дать им возможность искупить кровью свои преступления перед Родиной".
При этом версия, будто штрафников в массовом порядке бросали в штыковые атаки без огневой поддержки и вообще чуть ли не нарочно стремились загубить, воспоминаниями фронтовиков, в основном, не подтверждается.
В одном отношении советские штрафные подразделения были гуманнее немецких: выражение "искупить кровью" трактовалось буквально, и за ранение или особое отличие в бою штрафник получал досрочное освобождение с переводом в обычные войска. Бытовала фраза: "в штрафбат до первой крови".
Погибшие офицеры автоматически восстанавливались в званиях и их семьям назначались пенсии на общих основаниях.
Широко распространенное мнение, что штрафникам запрещали кричать "ура", и они шли в атаку молча или с утробным рыком "Гу-га", вероятно, возникло не на пустом месте: на фронте даже возникло выражение: "взять на гу-га". В то же время письменные приказы на этот счет неизвестны.
Военный историк Александр Пыльцын, во время войны командовавший ротой в штрафбате 1-го Белорусского фронта, пишет, что, по крайней мере, в его части кричали и "ура!", и "За Родину, за Сталина!" - все как везде.
В штрафные подразделения попадали по-разному: и за реальное малодушие в бою, и за невыполнение приказа, который физически невозможно было выполнить, и за общеуголовные преступления, и из-за плохих отношений с начальством или особистской паранойи.
При всех художественных достоинствах текста поэт опирался на распространенное, но неверное представление о штрафниках как бывших уголовниках.
В 1942-1943 годах на фронт были отправлены около 157 тысяч осужденных за нетяжкие и неполитические преступления (освобождать всех поголовно и "крест-накрест заколачивать" лагерные ворота, как поется в другой песне Высоцкого, никто не собирался). В штрафные роты попали около 10% из них, а уж в офицерском штрафбате бывшие зэки не могли появиться даже теоретически.
Текст приказа №227 опубликовали только в 1988 году, но о его существовании знали, поскольку в свое время он был зачитан всему многомиллионному личному составу вооруженных сил и, по воспоминаниям фронтовиков, произвел колоссальное впечатление.
Современные исследователи задались вопросом, почему, собственно, именно этот приказ так запомнился?
Его принято считать апофеозом жестокости, по мнению одних, непростительной, с точки зрения других, - неизбежной в тогдашней обстановке.
Между тем самые крутые, по оценке современного исследователя Владимира Бешанова, "людоедские" меры были приняты еще летом 1941 года.
16 июля вышло постановление ГКО №169 ("отдельные командиры и рядовые бойцы проявляют позорную трусость и превращаются в стадо баранов"). Далее следовали фамилии девяти арестованных генералов, часть из которых к тому моменту была уже расстреляна.
На следующий день постановлением ГКО №187 Особые отделы были выведены из-под контроля армейского командования и переданы в управление НКВД. Главным, разумеется, было не изменение ведомственной подчиненности, а поставленные задачи: "дать Особым отделам право ареста дезертиров, а в необходимых случаях и расстрела их на месте".
16 августа Сталин, Молотов, Буденный, Ворошилов, Тимошенко, Шапошников и Жуков подписали приказ Ставки №270 "О случаях трусости и сдачи в плен и мерах по пресечению таких действий", по оценке историка Марка Солонина, не имеющий аналога в военных анналах цивилизованных стран: "командиров и политработников, сдающихся в плен, считать злостными дезертирами, семьи которых подлежат аресту…"; "семьи сдавшихся в плен красноармейцев лишать государственного пособия и помощи…", "уничтожать их [сдающихся в плен] всеми средствами, как наземными, так и воздушными…".
О том, что значило во время войны лишение карточек, говорят данные Центрального статистического управления на лето 1943 года: средняя зарплата по стране - 403 рубля в месяц, рыночная цена килограмма черного хлеба - 100 рублей.
Документ сохранял силу до 1956 года, служа юридической базой для репрессий и дискриминации в отношении бывших военнопленных.
Вступив в сентябре 1941 года в должность командующего Ленинградским фронтом, Георгий Жуков издал приказ о том, что семьи сдавшихся в плен военнослужащих будут расстреливаться.
Даже по меркам того времени будущий "маршал Победы" проявил дикое самоуправство: никто не уполномочивал его распоряжаться жизнями гражданских людей в тылу.
И как, интересно, представлял он себе реализацию приказа: семьи сдавшихся на всех остальных фронтах будут "всего лишь" лишаться карточек, а сдавшихся на Ленинградском фронте - расстреливаться? Находившемуся в те дни в городе секретарю ЦК Георгию Маленкову пришлось вмешаться и своей властью отменить чудовищное распоряжение.
http://www.bbc.co.uk/russian/russia/2012/07/120727_stalin_order.shtml