Развал фундаментальной науки поставит крест на стремлении России быть на равных с мировыми «китами» и «слонами» [видео]
Сегодня начала свою работу экстренно созванная конференция отечественных ученых, посвященная теме реформирования Российской Академии наук (РАН). 9 сентября впервые в своей истории Академия наук проведет чрезвычайное Общее собрание. А когда Государственная Дума соберется на осеннюю сессию, одной из тем депутатской работы снова окажется реформа российской науки.
В преддверии этих событий корреспондент «КП» встретился с действительным членом Российской Академии наук, директором Института США и Канады РАН Сергеем Роговым, который откровенно объяснил, что и почему его и его коллег не устраивает в той модели реформы, что предложена Минобрнауки.
СДЕЛАНО В СССР
- Сергей Михайлович, давайте вспомним, на протяжении последних лет десяти разговор о бедствиях российской науки и необходимости реформирования шел постоянно. И вот сейчас, когда реформа обрела зримые очертания, практически все научное сообщество встало единым фронтом против этого. Но почему?
- Да потому что это не реформа, а своего рода новая шоковая терапия, блицкриг, в результате которого, если эта операция будет осуществлена, как задумывалось, РАН перестанет существовать.
Давайте начнем с оценки общей картины. Мы сейчас много говорим о многополярном мире, о мире, в котором существуют несколько центров силы. К их числу относятся Соединенные Штаты, Китай, Евросоюз, в перспективе в эту компанию войдет Индия.
Но, к сожалению, Россия не входит в число ведущих центров силы. Мы до сих пор не осознаем того факта, что по таким показателям как численность населения, объем валового внутреннего продукта, расходы на науку мы уступаем ведущим игрокам на мировой арене в 5-10 раз.
Люди моего поколения привыкли к тому, что мы были самыми-самыми.
Так вот, по количественным показателям Россия уже никогда не сможет выйти на уровень этих китов и слонов мировой политики и экономики.
Если мы хотим обеспечить себе безопасное будущее в очень неспокойном мире, то можем сделать это только благодаря качественным показателям нашей экономики, нашей рабочей силы.
То что называется «человеческий капитал», который мы сегодня растрачиваем.
Именно в этом контексте надо рассматривать ту ситуацию, которая сложилась с российской наукой в целом.
В советские времена наука в нашей стране лидировала. В чем-то мы уступали американцам, в чем-то мы превосходили их.
Расходы на науку достигали 3-4 % ВВП.
Конечно, в значительной степени это было связано с перекосом в сторону ВПК.
Согласно взглядам неолибералов, а они играют у нас ведущую роль в формировании экономической и финансовой политики со времен Гайдара, «чем меньше государство, тем лучше». Надо урезать и сокращать государственные функции, вводить платное образование, плаатную медицину. Снимать социальную ответственность
- Что у нас осталось после развала СССР в этой области?
- Давайте уточним - первой жертвой «шоковой терапии» стала прикладная наука, тысячи научно-исследовательских институтов, конструкторских бюро, которые были связаны с отраслевыми промышленными министерствами. И именно прикладная наука фактически была уничтожена за несколько лет в начале 90-х годов, когда произошла приватизация и были ликвидированы отраслевые министерства. В Москве, в Подмосковье сейчас можно увидеть огромные коробки бывших институтов, бывших заводов. Часть из них превратились в склады, где-то торгуют, как на «Горбушке», чужим товаром. А фактически уцелело лишь несколько научно-исследовательских центров. Это в атомной промышленности, немножко в авиакосмической. И всё. В этих условиях можно говорить, что Академия наук, которая занимается фундаментальными исследованиями, уцелела, выстояла, хотя и понесла очень большие потери и в 90-е годы, и сейчас находится не в лучшем состоянии.
- Значительная часть ученых уехала, так?
- Не только. Хотя и это определяющий фактор. Сегодня в Америке работает больше докторов наук, получивших степень в бывшем СССР, чем в РАН. В РАН сейчас в два раза меньше ученых, чем когда распался Советский Союз.
Потому что молодые ребята, аспирант получает сегодня 3 тысячи рублей. Младший научный сотрудник без степени – чуть больше 10 тысяч рублей. Старший научный сотрудник со степенью – 20-25 тысяч рублей. А ведь наука – это наиболее космополитичная сфера мировой экономики. Для оборудования, приборов и всякого рода препаратов существует единый мировой рынок. И плюс движение рабочей силы. Ученый взял и уехал. Продолжается миграция как внешняя – в Америку, в Германию, в Финляндию, так и внутренняя миграция, когда молодые талантливые ребята уходят, в первую очередь, в бизнес.
В Америке общие расходы на науку составляют около 3 % ВВП, чуть меньше. Из них почти 2% - это расходы бизнеса на науку.
В Японии это 3 % ВВП. В Китае сегодня 1,5 % ВВП.
У нас – 0,3% ВВП. И доля эта уменьшается.
Если 20 лет назад мы Китай опережали в несколько раз по расходам на науку, по численности персонала научно-исследовательских учреждений, то сегодня ситуация удручающая.
Расходы Китая на науку в 6 раз больше, чем в России, и каждый год возрастают на 15-20%.
Китай через несколько лет догонит Америку. Правда, они многое копируют, но так ведь начинали когда-то и японцы, и южнокорейцы.
- Но у нас тоже стали увеличивать расходы на науку? Мегагранты стали давать ученым.
- Да, когда у нас на уровне государственного руководства возникла озабоченность этой проблемой, были существенно увеличены расходы на науку. Но эти расходы увеличились не на академию наук. Стали возникать зачастую на пустом месте достаточно странные проекты, такие как «Роснано».
В Америке нет государственной корпорации «Роснано». Есть федеральная программа поддержки развития нанотехнологий. 1,5 млрд. долларов в год. Но товарищ Чубайс такими деньгами просто не стал бы мараться.
Или возьмем «Сколково» - вспомнили про Кремниевую долину. Но в Америке федеральное правительство не создает Кремниевую долину. Все эти технопарки сложились в условиях рынка вокруг крупных научных центров.
В Америке это, в первую очередь, университеты. Где те же недоучки типа Билла Гейтса или Цукерберга, или Стива Джобса начали заниматься прикладной деятельностью, создавая новые технологии. Для них местные власти создали крайне благоприятный налоговый режим. Отсюда расцвели в Америке и в других странах такого рода технопарки.
Но нигде в пустом поле не начинали строить центр, который непонятно чем будет заниматься, когда у нас два десятка академгородков. Туда бы вложить деньги, которые пошли в Сколково, и у нас была бы совершенно другая ситуация. Начался бы заполняться тот пробел, который возник в сфере прикладной науки. Этого не было сделано. Пошли очень большие деньги в вузы. На развитие науки. Но в силу исторических причин у нас сложилась ситуация, когда фундаментальной наукой занимались в Академии наук, а прикладной - в отраслевых НИИ. Вузы с огромной нагрузкой на преподавателей пока серьезных результатов не дали. Есть небольшой рост количества публикаций, но в основном за счет того, что сотрудники Академии наук подрабатывают в вузах, где зарплата побольше, идут публикации под эгидой университета или вуза. А в крупных вузах, таких как МГУ, чуть ли не 90 % всех научных публикаций совместные – преподавателей и сотрудников Академии наук
Вице-премьер Ольга Голодец говорила, что в 10 раз увеличились расходы. Действительно, увеличились. Но на Академию наук с 2008 года рост мизерный в текущих ценах, а в постоянных ценах расходы на Академию наук упали на 25 %. У нас в институте средняя зарплата – 28 тысяч рублей. Такая забота партии и правительства, такой нам дают бюджет. Почти треть всех научных работников в России сконцентрированы в Москве, в Московской области и Санкт-Петербурге. Зарплата научного сотрудника как академических институтов, так и других, в 1,5 раза ниже, чем средняя зарплата в Москве, ниже, чем преподавателя в школе, в техникуме. Это ведет к огромной деморализации.
Люди видят неуважение со стороны государства к тому, чем они занимаются. А вместо того, чтобы заняться наукой, министр создает еще одну бюрократическую структуру – Агентство, на которое потратят гигантские деньги.
http://ufa.kp.ru/daily/26126.4/3018378/