...
— У меня была мысль спросить о ваших творческих планах. Но, как лауреата Европейской премии, спрошу об актуальных спорах про место России. Является ли она частью Европы или у нас во всем «особенная стать»?
— Это вопрос вопросов. Ответ на этот вопрос определяет место России в мире. Географически - дальний восток Европы идикий запад Азии, и это географическое положение давало России возможность выбора. Постоянно в истории нашей работали эти две силы: одни тянули ее в Азию, другие в Европу. И это дилемма существовала с самого возникновения Руси. В данном случае нет места ни для каких оценок, кроме как цивилизационных.
Был исторический шанс выбирать, а это не у всякой страны бывает. Попытки реформирования и до Петра Первого предпринимались, но Петр не хотел идти на компромиссы, развернул круто, и проиграл: его реформы после его смерти сдулись по большей части.
Теперь-то, спустя три столетия, мы уже догадались, что реформы начинаются внутри собственного сознания.
А в Европе, что ни говори, эта система «европейских ценностей» складывалась начиная от афинской демократии и римского права и кончая современными принципами, среди которых много разных хороших вещей - oт уважения человеческого достоинства и равных прав всех людей до многих хороших материй, до которых мы совсем ещё не доросли...
Да и они, европейцы, тоже порой до своих ценностей не дорастают, это трудно.
Но пока там, в Европе, эта система ценностей складывалась, у нас в это время, как нам Лев Гумилев рассказал, своя великая цивилизация на диких лошадях по диким полям скакала.
Петр Первый, желая Россию привести в Европу, сам еще не был человеком европейским в полном смысле этого слова, но хотел им стать. Династия Романовых, англо-немецкие все были люди, действительно европейского происхождения, в Европу, в сущности, не хотели - рвалось туда наиболее образованное сословие.
Эти качели - туда или сюда? - работают и по сегодняшний день.
Но последнее десятилетие совершился взлет этого маятника прочь от Европы.
И если говорить об «особой стати» - она в том и заключается, что качаемся между «скифами» и «интеллектуалами», и не можем определиться.
В русской философии, да и в русской литературе, об этом много чего понаписано.
Противоречиво весьма. В юности я большую кучу этих книг перечитала, а теперь стало неинтересно.
И уж больно грустно.
— Почему этот вопрос во всей своей остроте возник именно сейчас?
— Разве? По-моему, так он тлеет не менее десяти лет. Сейчас просто дело дошло до открытого конфликта.
В систему европейских ценностей не вписывается наше традиционное авторитарное правление.
В Европе учатся договариваться между собой страны с разными формулами правления, но среди них сегодня нет ни одной с полицейским управлением.
А у нас принципы секретной полиции взяты как образец.
Мы Европе не подходим в том виде, который сегодня собой представляем.
И наше расставание с Европой в этот раз - на долгий срок.
Как минимум, на время правления сегодняшнего президента.
Маятник, я думаю, еще качнется в сторону Европы. При другом правительстве.
— То есть, от нас ничего не зависит? Нужно пассивно ждать смены правительства (очередной «революции сверху»)?
— Мне семьдесят один год. Довольно много. А времени впереди довольно мало.
Так что уж позвольте мне дожить оставшиеся мне годы, не занимаясь самым глупым на свете занятием - ожиданием.
Я живу сегодня. Мне очень интересно.
В частности, я смотрю с большим интересом на вас, молодых. Мы живем в России - здесь жить интересно.
Иногда противно, иногда прекрасно. Какая Россия будет через двадцать и даже через десять лет, я не узнаю. Это вы должны думать о том, зависит от вас что-то или не зависит.
А я - в силу возраста - свободна от многих обременительных вопросов, в том числе и от ожидания смены правительства.
Беседовал Дмитрий Бавильский
http://www.chaskor.ru/article/lyudmila_ulitskaya_my_evrope_ne_podhodim_36746
