Этот идеологический энтузиазм, с одной стороны, требовал реализации предполагаемых преимуществ, например, плановости, централизованной управляемости — соответственно был запланирован и начат свод археологических источников страны, рассчитанный на сотни томов (Рыбаков, 1957).
А с другой стороны, тот же энтузиазм, как и прежде, порождал нетерпимость к инакомыслию, к "пережиткам низкопоклонства перед Западом", а крестьянской хватки и сметки нового вождя хватало лишь на решительные, но неглубокие и непродуманные преобразования. Значение фундаментальных наук он недооценивал, да и вообще интеллигенцию не понимал и все чаще вступал с ней в конфликт, но — с позиций абсолютной власти, так что это, конечно, сковывало исследования".
"Когда в 1968 году я представил в "Советскую археологию" статью, где упоминал давнее выступление Монгаита о кризисе буржуазной археологии (Монгайт, 1951), он прислал мне письмо с просьбой снять эту ссылку. Мотивируя просьбу, он выразил сожаление, что писал тогда "в таком неприятном тоне, с оскорблениями в адрес наших буржуазных коллег". "Мне даже стыдно вспоминать об этом «грехе молодости»", — добавил он. — Так тогда было принято писать, и я по недомыслию писал, «как все». Хотя многое в этой статье верно, но самый тон лишает ее всякой ценности и вряд ли стоит о ней напоминать нашим читателям" (личное письмо от 19.02.1968).
Да, за 15 — 20 лет ситуация изменилась* В повестку дня вошел серьезный, вдумчивый критический анализ. Отстаивая такой подход, мы ссылались на ленинские высказывания о том, что каждое крупное течение в буржуазной науке обычно абсолютизирует и гиперболизирует вполне реальную особенность изучаемого фрагмента мира. Стало быть, в каждом таком учении есть и рациональная основа, и ограниченность, односторонность; есть отражение реальности и ее искажение.
Задача критики — выявить эту реальную основу, найти ее действительное место в мире и границы вскрытых особенностей, установить, в чем односторонность данной теории и каковы ее социальные и гносеологические корни (Ленин, 1910/1961:65-66; 1914/1963:161; 1915/1963:322).
Советские археологи уже не стесняются в этот период признавать ценность ряда разработанных на Западе теоретических положений и методов, осваивать и применять их. Это не означает прекращения идеологической борьбы, но придает ей новый характер — она становится менее задиристой по форме и более глубокой по существу
....
С течением времени — чем дальше, тем больше — брежневское правление приобретало черты застоя, стагнации и, наконец, старческого маразма. Критика сталинизма, активная в хрущевские времена, теперь всячески зажималась. Инакомыслие, порожденное "оттепелью" 60-х, подавлялось с чрезвычайным рвением, а поощрялись консервативные и охранительные тенденции. Выискивая малейшие поводы для самовосхваления и самонаграждения, брежневский истэблишмент обожал всяческие юбилеи. К очередным юбилеям страны, событий, организаций и лиц приурочивались очередные постановления, списки лозунгов, награды, принимались обязательства и т.п. Общественная жизнь вяло текла от одной юбилейной компании к другой. Ввиду кризиса социалистических ценностей опять был сделан упор на воспитание патриотических чувств. Обозначился крен в сторону национализма как в России, так и в других республиках. Все это сказывалось и на археологии.
Более 30 лет акад. Б.А.Рыбаков, украшенный позже "Гертрудой" (звездой Героя Социалистического Труда), возглавлял Институт археологии АН СССР.
Его идеи об исконном (т.е. в течение многих тысячелетий) проживания славян на территории Киевской Руси, об очень древней, докиевской государственности восточных славян, об их "знатных" предках — скифах-сколотах и т.д. стали наиболее привилегированной концепцией в археологии (хотя другие совсем исключить было уже невозможно).
Его гипотеза о том, что Киев на несколько веков старше, чем его принято считать, построена талантливо, но связь рассуждений слишком тонка, тогда как прямые факты (культурный слой) говорят против нее, и широким признанием среди археологов она не пользовалась.
Однако все возражения противников должны были умолкнуть, так как на основе гипотезы акад. Рыбакова Правительство СССР и Политбюро КПСС приняли совместной постановление о пышном праздновании полуторатысячвлетнего юбилея Киева, с приглашением иностранных делегаций и т.п.
Разумеется, вышли монументальные археологические труды в честь юбилея, "подтверждающие" столь почтенный возраст города.
Правда, до возраста Рима не дотянули, но надо же что-то оставить будущим исследованиям...
Руководство археологических учреждений не сменялось десятилетиями. Иногда во главе музеев и академических институтов, их отделов оказывались весьма цепкие старцы. (Об одной такой даме мой коллега тихо съязвил на заседании: "Для трупа она слишком хорошо держит челюсть".). Они покойно спали в президиумах, глохли, как только речь заходила о возможности выхода на пенсию, но оказывались очень чуткими к малейшим указаниям свыше и бдительными.
В своих подвластных они более всего ценили не талант, а скромность и услужливость.
Поэтому наверх пробивались и сменяли умерших руководителей не смелые мыслители, а заурядные работники, а то и серые дельцы (нередко через партийные должности в научных коллективах).
Достижение ученых степеней и звании сильно облегчалось административным положением и начальственным расположением."
Л.С.Клейн Феномен советской археологии 1991
