Их символику руководитель государства издевательски перепутал с презервативами, выступив в роли киплинговского удава Каа и назвав нас бандерлогами.
Это отношение власти к своим гражданам, мощно поддержанное населением.
Возникает коренной вопрос: в чем дело? Что случилось с теми сотнями тысяч активных москвичей, которые выходили заступиться за далекую Литву, а теперь призывают громить близкую нам Украину? Серьезное историческое, политологическое разрешение этой проблемы - дело будущего, но я позволю себе высказать некоторую гипотезу.
Первое - это биологическая природа человека. Наши животные предки не выжили бы, если бы не научились делить мир на своих и чужих. Это фундаментальная причина того, что называется патриотизмом. С точки зрения власти уже нет просто неправых или заблуждающихся оппонентов, а есть пятая колонна, внедряемая из чужого мира. И люди это поддержали: не каждый из нас может преодолеть этот зов предков и жить в мире, где есть место справедливости.
Вторая причина. Доктор Геббельс был беспредельно циничный и мерзкий, но очень неглупый человек. Он сказал: "Дайте мне средства массовой информации и я любую нацию превращу в стадо свиней". То, что мы сегодня переживаем, - это массовый эксперимент, подтверждающий геббельсовскую идею. Здесь не требуется доказательств: включите телевизор и смотрите федеральные каналы.
При этом, как мы читали у Чеслава Милоша, человеку трудно выделиться из стаи.
Никто не обязан глубоко размышлять о перспективах демократии, люди думают о более простых вещах и смотрят этот ящик, единственная, сознательная и нескрываемая задача которого - забить им мозги.
В итоге мы вернулись не на двадцать пять лет назад, а гораздо дальше.
В сталинской конституции была знаменитая 125-я статья, которая всем скопом, очень лаконично, но перечисляла основные гражданские и политические права.
В зоне прокурор объяснял нам, что не будет больше принимать жалоб и заявлений, опирающихся на конституцию.
Он искренне и откровенно сказал: "Конституция писана не для вас, а для американских негров, чтобы они знали, как счастливо живется советским гражданам. Больше на Конституцию не ссылайтесь".
С новой конституцией произошло то же самое, и я думаю, в этом наша коллективная вина.
Истоки этой вины - первые послепутчевые времена, когда было сделано очень многое.
Было создано правительство Гайдара, которое в меру сил и тогдашних условий сильно подвинуло страну к свободе, поскольку рынок - важное условие свободы.
Это правительство занималось очень важными вещами, но исключительно в экономике, а совсем не политическими реформами.
А сразу после путча некоторое количество более прозорливых депутатов Верховного Совета пытались убедить Бориса Николаевича Ельцина, что надо взяться за решительные политические реформы, пока есть условия.
Создать в стране политическую атмосферу, которая обеспечит прозрачную, ответственную политику.
Силы, пытавшиеся с помощью путча вернуть нас в советскую историю, были страшно перепуганы.
Но при этом они составляли парламентское большинство.
87% депутатского корпуса СССР были членами КПСС.
В российском Верховном Совете эта доля была пониже - более шестидесяти процентов - но зато какие это были коммунисты: пусть не первый, но второй-третий эшелоны советской власти.
Вот они были перепуганы и боялись, что с ними победители поступят так, как они бы поступили со своими оппонентами, если бы путч одержал победу.
Но Борис Николаевич сказал, что торопиться некуда, мы победили и время работает на нас. Не прошло и полгода, как мы узнали, что это было не так. И время начало энергично работать против нас.
Того, что ситуация может прийти к сегодняшней, мы, увы, не замечали. А ведь это было легко предвидеть и попытаться это предотвратить.
Сошлюсь на выразительный пример: вспомните, как Путин стал преемником осенью 1999 года.
Во-первых, это само по себе чудовищное нарушение всех принципов демократии и парламентаризма: преемник, заявленный задолго до выборов и даже исполняющий обязанности президента.
Вспомните, разве кто-нибудь сказал: "Помилуйте, как можно голосовать за президента из КГБ? Из конторы, которая вершила нашу мрачную, чудовищную историю?".
Например, в гайдаровской партии "Демократический выбор России", в которой я тогда состоял, против этой кандидатуры выступили два или три человека. Это очень энергично говорили Сергей Николаевич Юшенков, Борис Андреевич Золотухин и я.
А Егор Тимурович Гайдар отнесся к нашей точке зрения уважительно, но сказал, что после долгих колебаний решил поддержать Путина, и партия ДВР пошла за ним.
Мы остались даже не в меньшинстве, а в одиночестве. Ни в прессе, ни в широком общественном мнении та позиция, что нельзя выбирать власть из КГБ, представлена не была. Да вы что, с ума сошли?
Представьте себе послевоенную Германию, в которой оберштурмбанфюрер гестапо стал бы канцлером.
Партия СПС, к которой фактически присоединился ДВР, тоже пыталась взаимодействовать с новым президентом, а моя позиция просто не принималась и не замечалась: мол, какие-то старые диссиденты чего-то не понимают.
Как выражался председатель Конституционного суда Зорькин, "это все кумранские рукописи!".
К сожалению, КГБ (ныне ФСБ) сохранился, не был реформирован и совершил реванш.
В начале 90-х ядро КГБ уцелело, их главной идеей осталось государство, в котором власть монополизирована, всесильна и принадлежит одной корпорации. И во многом это проморгали мы, диссиденты. Мы думали, ну вот она, эта власть, она же хочет хорошего и при этом, в отличие от нас, понимает рычаги управления государством.
Вариант того, что с Российской Федерацией теперь произойдет то же, что с СССР в восьмидесятых годах, не исключен. Честно признаюсь, что я не мастер такого рода прогнозирования.
У меня есть надежда и в то же время опасение, что нынешняя ситуация не может протянуться долго. При этом никакие постепенные прогрессивные эволюционные движения в стране невозможны: это вредная иллюзия.
Это когда люди говорят: надо делать хоть что-то, хотя бы наводить чистоту в своем подъезде... А на самом деле надо менять власть. Другой вопрос - кем она может оказаться замененной. Маловероятно, что нынешней, как говорят, внесистемной оппозицией.
Упрямство этой оппозиции - важная вещь, но маловероятно, чтобы от нее пришла смена власти. Отсюда и опасения - как бы фашизм не пришел на смену.
Сейчас многие в мире говорят о российской ситуации так: "Нельзя загонять крысу в угол, а то она станет опасной". Это верно, но только она уже давно в углу.
У нынешней власти нет свободы выбора.
Она может либо продолжать движение в том дурацком, совершенно чудовищном и безмозглом направлении, в котором она развивает политическую ситуацию сегодня, либо рухнуть в тартарары. Когда говорят о крысе, свободно ли она гуляет, или находится в тупике, забывают, что она мощный резервуар чумы.
И нужно выбирать - либо бороться с разносчиком чумы, либо, по пьесе Пушкина, праздновать пир во время чумы. По-моему, разумно первое.